В. Першин "Послесловие о словах"

Першин В.Г.

ПОСЛЕСЛОВИЕ О СЛОВАХ

Памяти моего друга Михаила Суворова,

российского поэта,

члена Союза писателей СССР

Михаил Суворов!.. Помянем хорошего российского поэта добрым словом, поэтической строкой. Образ его возникает передо мной "как живой, с живыми говоря", всегда непредсказуемый в своих поступках и словах. Наполеоновского росту, он по земле ходил не как все. Он не шагал, он выступал, величаво неся свою рыжеголовость, свою знаменитую фамилию, свою честь быть российским поэтом. "Один у древнего ствола я слова жду..." Вся его жизнь - в ожидании яркого образа, верной рифмы, точного слова. Слова стимулировали поступки и дела, превращаясь в сборники стихов, в выступления на заводе, в колхозе или в детском саду.

Более сорока лет он преподавал в школе русский язык и литературу, строго соблюдая традиции русской классической гимназии, высоко неся звание учителя-словесника.

Своей рукой стихов на бумаге он не записывал. Стихи он сочинял по памяти, выверяя при диктовке каждое слово на звук, даже словно бы на ощупь, на вкус, на цвет, на интонацию, на ритм. И стихи он читал очень по-своему, выступал со своими стихами со сцены в разных аудиториях и всегда под бурные аплодисменты.

"Души своей последнюю теплинку - другим отдать отчаянно стремлюсь", - таким был главный принцип его жизни и поэзии. А главной темой - любовь как способ, как инструмент, как средство духовного видения природы, людей, мира вещей.

Тепло вспоминая о нем, мы с женой перебираем подаренные им сборники стихов. Читаем и перечитываем иногда по несколько раз. Вслушиваясь в пресекающийся волнением голос жены, я думаю о разговорах с ним до рассвета у нас на кухне.

- Знаешь, - прерывает жена мои размышления, желая поделиться своими мыслями: - "Читаю Мишины стихи и понимаю, что в них судьба только одного человека, его судьба, но не могу отделаться от ощущения, что есть в его стихах что-то внутренне очень близкое мне, моей судьбе, хотя общего вроде бы нет ничего". "Согласен, - откликаюсь я, - наверное, суть в том, что в его стихах - душа на виду".

Последний свой сборник, итоговый, назвал он "Предчувствия" (1997 г.), к величайшему сожалению, не обманувшие его наихудшее из предчувствий. "Как тропинка виляет даже краткая жизнь". А если жизнь не краткая, но совсем наоборот, - не счесть тогда все ее вехи и повороты, которым несть числа.

Семья Суворовых еще перед войной перебралась из деревеньки Тишино в Горбово, поближе к городу Рузе. "Подмосковный город Руза - детства древний уголок". Отец Михаила ушел на фронт одним из первых, и не вернулся одним из первых. 12-летний мальчишка помогал кормить семью - мать и двух младших братиков. В разоренном войной Горбове он работал в инструментальной мастерской на картонной фабрике и в огороде. Собирал в лесу грибы. Рвал в Черяев-ском овраге черемуху и малину. Глушил гранатами рыбу в речке Рузе. И сколько раз отпиливал красные головки взрывателей, да видно век веревочке не виться...

"Мальчишки смерть не признают. Она хоть есть, она не с ними". И смерть, словно бы покоряясь мальчишечьему непризнанию, обошла его в тот последний раз. Обойти-то обошла, да отметиться не позабыла: "Но взрыва незрячая сила своей необузданной властью в глазах моих мир погасила".

Потом больница, а после - Самарская школа для слепых детей. Здесь-то он и дождался своего первого печатного слова. В 1948 году газета "Пионерская правда" опубликовала первый его, как он любил говорить, стишок, который обозначил его небыстрый путь в большую поэзию. Лишь через десять лет, в 1958-ом, вышел в свет его первый поэтический сборник "Верность". А еще через четыре года уже с тремя сборниками он становится членом Союза писателей СССР.

Однако "первая слава" пришла к нему за несколько лет до первой публикации. А вышло это как: ребята в Самарской школе прознали, что он сочиняет стихи. Кое-кто из выпускников школы, не имея работы и не получая пенсии, побирались в пригородных поездах. Им была позарез нужна хорошая, берущая за душу песня нищего. Попросили Мишку Суворова: "напиши для нас песню". Написал: "Не судите меня, дорогие, что я помощи вашей прошу".

Начало встретили на ура. Впрочем, дальше было еще слезнее: "Я не вижу ни солнца, ни неба, ни отца, ни родимую мать... Не могу заработать я хлеба - как же мне тяжело не страдать?" Хвалили безудержно, с уважением: "вправду, поэт". И пошла песня на мотив одного из дворово-гитарных вальсов гулять по просторам, переходя от одного нищего певца к другому, из вагона в вагон, из поезда в поезд. Она, как и требовалось, бередила души, прибавляя к своему чужое горе. Выжимала слезы морозом близко проходящего несчастья, вынимала из карманов подать.

"Мне было даровано счастье" - дар божий цветного зрения художника". И вовсе не случайно в "Поэме о глазах", поэме итоговой, используя яркий цветовой язык сравнений и метафор, он стремится убедить и убеждает себя и своего читателя в том, что справился, преодолел за полувековой опыт поэтической игры словами незрячесть глаз, вполне овладел внутренним, или, по определению Ивана Бунина, "душевным зрением": "Я не хочу клюкой вооружаться..." "Былая зоркость серых глаз и невозможна и возможна..." "Короткий взрыв, огонь в упор - глаза помедлили закрыться. Еще я долго видел лица и женских глаз цветной узор". "Струились грозди глаз лучистых, густой живой голубизны. Загадочно мерцали искры в зрачках прозрачной глубины". И, наконец, - "Распахнулся мир огромный грома, радуг, тишины... И его цвета и формы всем видны и мне видны". Число поэтических доказательств высказанной мысли можно увеличивать до бесконечности, но всего лучше, не торопясь, прочитать "Поэму о глазах".

Поэт много и мудро писал о любви, иногда со сладкой горчинкой: "Говорила: "Мишенька, ох, ты мой, незрячий". И глаза, как вишенки, лили свет горячий"; "Я иду на ощупь по травам. Я губы целую любимой". Иногда с утешительной иронией: "Любовь безответная - тоже любовь. Но к этой любви ты себя подготовь". "Боль любви покорилась, сила жизни - в любви. Что случилось - случилось, хоть рубаху порви". Иногда в глубокой внутренней тревоге вопрошал: "Послушайте! Нужна ли вам любовь?" Иногда со сдержанной грустью - "Уходи от меня, дорогая, дорогим я не стану тебе. Уходи от меня, дорогая, не жалей моего сентября". "Неволен я в любви своей, В любви и нелюбви неволен. Опровергай! Я слушать рад тебя, твой голос возмущенный". Иногда с неуверенной радостью: "Я снова, кажется, влюбленный, как много-много лет назад..."

А стихов с удивительно зрячим описанием природы столько, что трудно какому-то из них отдать предпочтение, но все же - "О, помоги, Природа-мать, искать и находить слова..." "Земля, ты родилась для жизни..." "Храм природы - лучший храм..." "Я помню росы на покосах и на рыбалках с детских лет. Они, как дождь. Они, как слезы, в себя вобравшие рассвет. Они, как рисовые зерна, что осыпают людям путь. Они дымятся, как озера, где можно вымокнуть по грудь...". "В глаза мне струились березы, текучая зелень озимых, речные рассветные плесы, глаза наполняли мне синью..." "Почему березы белые, даже летом, почему? Рядом сосны загорелые гордо взмыли в синеву. Сколько мудрой строгой важности в елях, смуглых и прямых. Лес таит всегда загадочность в глубях темно-голубых..."

Кто-то, возможно, спросит: "Что ж, Михаил Суворов больше ни о чем не писал?". Отвечаю: писал. Писал о времени и о себе, о мире и войне, о событиях истории и политических событиях, об отношении к религии и к труду, о милиции даже... и много-много еще о чем. Обращался к Александру Пушкину и Осипу Мандельштаму, к Валентину Гаюи и Луи Брайлю. Немало у него стихов для детей. Всего издано 19 его персональных сборников, не считая публикаций в журналах и газетах, участия в групповых поэтических сборниках. Но я выбрал темы, к которым он обращался постоянно, из сборника в сборник, на протяжении последних сорока лет.

Вовсе не случайно от "Поэмы предчувствий", поэмы итоговой, устойчиво веет неизбывной печалью. Похоже, он устал, притомился от жизни, что запечатала его в бетонной кладке блочного дома, отгородив от живой природы - "Такого не бывало, не случалось. Густеет кровь, как прошлогодний мед. Она по жилам, словно бы усталость, тяжелая и вязкая течет..."

В 1997-1998 годах у него в очередной раз обострились сердечные боли: "Теперь не побежать и не сплясать. Не преклонить перед тобой колено. Красивых женщин взглядом провожать и сознавать, что ты ушел со сцены..." О сердце, сердце! Как же нелегко ему смириться с неизбежной долей. Оно взорвется невзначай от боли. Ну, помогите сердцу кто-нибудь! Я знаю, что напрасно восклицаю, и не воскликнуть просто не могу..."        ,

Уходит время. Уносит с собой жизни друзей и близких, не забывая вспомнить в свой час про каждого из нас - таков

закон природы. И сопротивляться, и не сопротивляться - одинаково бесполезно.

...Она пришла к нему в больницу в часы дообеденного приема посетителей. И с ходу, повинуясь женской природе, азартно обрушила на больного кучу новостей, щебеча об искренней любви всех, с кем он работал в школе. А работал он в школе 41 год, сразу после окончания Тверского пединститута.

-

Лена, помолчи, я умираю. - Услышала она спокойный голос.

-

Ну, Михаил Иваныч, вечно Вы шутите! Вы поправитесь и ...

-

Лена, помолчи, я умираю. - То были его последние слова. Он уходил в черную вечность в полном сознании и твердой памяти. Врачи говорят, так бывает при обширных ин фарктах. Уходя, он просил тишины, полной тишины. Думается, он хотел, чтобы ему не мешали о чем-то довспоминать, что-то додумать.

Поэт Михаил Суворов ушел из жизни в 1998 году. И теперь мы будем считать, всякий раз прибавляя, сколько ему лет со дня рождения, и сколько - со дня кончины. Он ушел, оставив нам в наследство духовное бессмертие, свои мысли, теплинки своих стихов.

Много стихов посвятил поэт своей жене Ирине. Дочь Валерия унаследовала его поэтический дар, напечатала сборник стихов и подарила ему трех внуков. А это значит, что будут и правнуки, и праправнуки. И у кого-нибудь из них будут стоять на книжной полке поэтические сборники Михаила Суворова, их деда или прапрадеда. Стоят его сборники и на моей книжной полке, как у многих любителей поэзии в Москве, в Твери, по всей великой России. И каждый из нас заповедует своим потомкам любовь к хорошей поэзии, любовь к стихам Михаила Суворова.