Зелёная ветка

 «Зеленая ветка» - новая книга стихов Михаила Суворова, полюбившегося читателям своими первыми по-

этическими сборниками «Верность» и «Счастье».

В книгу «Зеленая ветка»  входят стихи о Родине, о  труде, о патриотизме, энтузиазме, молодежи на стройкаx семилетки, а также лирические стихи и поэма «Beсенннй разлив».

О чем бы ни писал М. Суворов, произведения его  проникнуты искренним волнием и большой любовью к людям.

Калининское книжное издательство

1962

Титул.лист

 

РОССИЯ

 

Любимая, брови крутые

Взметни над озерами глаз!

Ведь мы — молодые,

               ведь мы — молодые,

Грядущее счастье для нас.

Рукой дотянуться под силу

Теперь до цветущих высот,

Но Запад глядит на Россию,

Пророча не дальний полет.

Смешные, бескрылые птицы!

Давно ли в Московском Кремле

Фантаст на правах очевидца

Воскликнул:

«Россия во мгле!»

Фантаст не поверил мечте Ильича,

В Россию в огнях не поверил.

Но гимнами наши турбины звучат,

Зарю зажигая на двести америк.

Любимая, брови крутые

Взметни над озерами глаз!

Ведь мы — молодые,

               ведь мы — молодые,

Грядущее Родины в нас!

Пойдем на поля и заводы,

рудом и любовью своей

Мы вырастим дружные всходы,

Мы станем верней и нежней.

Мы ленинской правдой богаты,

Мечтой озаряем дела.

Напрасно беснуется Запад

В припадке беззубого зла.

Давно ли смешные провидцы

Кричали о гибели красных,

А мы зажигаем зарницы

Эпохи невиданно ясной.

Любимая, брови крутые

Взметни над озерами глаз!

Земля повторяет

«Россия!»,

Равняется время

               на нас!

 

ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ

 

Листопад в разгаре,

Улетают птицы.

Золотая осень

Вскинула ресницы.

Разметает ветер

Торопливо тучи,

Молодятся зори

По утрам над кручей.

Распахнулось небо

Надо мной безбрежно.

Хорошо на сердце,

По-апрельски нежно.

Я в глаза прохожим

Заглянуть стараюсь,

И глаза прохожих

Смотрят улыбаясь.

Я сердец касаюсь.

Я вхожу на стройки:

Неуемна радость

В перестуке бойком.

И шагает солнце

По полям и рекам:

Коммунизма завязь

На ладони века.

 

УХОДЯТ В КОСМОС КОРАБЛИ

 

Уходят в космос корабли,

Как поезда на целину.

Улыбку матери-Земли

Несут они в голубизну.

Тревогу сердце не кует,

Глаза ясны:

К планетам смелый перелет

В цветах привычной новизны.

Уходят в космос корабли,

Как поезда на целину.

...Такие дни еще вдали,

Еще мы празднуем весну,

Весну космического века.

Его разбег,

Когда во славу человека

Рванулся к звездам человек.

Мечты увенчаны победой,

Народы лавры нам несут.

И богу преданные деды

Уж не от бога чуда ждут.

Ведь резолюций шаг крылатый

Свершаем мы.

Лучами Октября объяты

Глубины бесконечной тьмы.

Но, пробивая тропы в космос,

Земля,

       мы помним о тебе!

Еще грозы угрюмый посвист

Не погасили мы в борьбе.

Еще не все твои богатства

В руках у нас.

Еще придется постараться,

Чтоб над тобой восход не гас.

И ради солнечной Земли,

Неся в себе огонь Авроры,

Что озарил сердца и взоры,

Уходят в космос корабли.

 

ЗЕЛЕНАЯ ВЕТКА

 

Если сердце устало,

Бродит в сумраке взгляд,

Посмотри для начала

Новостроек парад.

Словно праздником красным,

Встали строем они,

Беспокойно и властно

Брызжут сварки огни.

Уходить не спеши,

Посмотри для начала,

Как заря запылала,

Как встают этажи.

Закури папиросу,

Угости бригадира,

Не скупись на вопросы

О домах и квартирах.

Безобидные шутки,

Пересмешки девчат.

Но уже через сутки

Крыши выгнутся в ряд.

Трудовое дыханье,

Что живая вода,

Молодое дерзанье

Пробуждает всегда.

Ты затянешься крепко,

Хоть табак и не мед.

И зеленою веткой

Ветер сердце хлестнет,

И как будто впервые,

Стряхнув суету,

Ты увидишь Россию,

Наших дней красоту!

 

СЕРГЕЙ ЧЕКМАРЕВ

 

Когда закипала прибоем сирень

В Москве под окошком у Тони,

В башкирской степи,

               на речушке Сюрень,

Храпели кудлатые кони.

Кромсали копытами берег они,

Гремел перекат одичалый.

Башкирская степь,

               хорони, хорони,

Поэта любовь отзвучала!

....От легкой удачи,

               от скучных контор

Приехал он первым

               в целинный простор,

Чтоб сытной рекою текло молоко,

Чтоб мясо и масло

               пайком не делили.

Степные орлы высоко-высоко

Над ним сиротливо парили.

Степные бураны плясали вокруг,

На старых курганах шаманя.

Кудлатый Гнедуха, нечаянный друг,

Скакал, расстоянья арканя.

И песня

       на крыльях любви трепетала

В морозном разбуженном .тоне,

Но сердце у Тони

       молчало, молчало.

Кудлатые кони, монгольские кони!

Кромсали копытами берег они,

Гремел перекат одичалый.

Башкирская степь,

       хорони, хорони,

Поэта любовь отзвучала.

Но ветер

               тепло прикоснулся к цветам,

И выпило солнце тяжелые слезы.

Пришли новоселы

       к целинным стадам,

Пришли новоселы

к целинным совхозам.

И шире над степью зари первоцвет,

И песни поэта известней.

Живет молодой сероглазый поэт

В цветущей сирени и в песне!

 

ГОРИЗОНТ

 

Поля, пригорки, край родной.

Идy, гляжу влюбленно.

Зеленой аркой надо мной

Сомкнулись ветви кленов.

На солнце старая ольха

Устало греет ногу,

И стадо возле пастуха

Пылит к реке дорогу.

Любил я запах молока,

Покосную прохладу.

На зорьке вместо пастуха

Ходил в луга за стадом.

Кольцом смыкался горизонт,

Земля тонула в зное.

Любил я неба синий зонт,

В садах село родное.

Гляжу, над речкою камыш

Упруго шею выгнул...

Знакомо все:

       и крылья крыш,

И, как залив, открытый выгон.

Но я заметил перемену,

Окинув даль из-под ладони:

Стоял под кленами на склоне

Сосновый дом,

               взметнув антенну.

Пастух, радушно угощая

Меня сердитым табачком,

Сказал с улыбкой:

               «Вещь такая,

Колхоз помог поставить дом.

Ещё на поле хлеб не вызрел,

Как я плясал на новоселье.

А нынче справил телевизор,

Детишкам, как-никак, веселье.

Да что мой дом!

Теперь в селе

               у нас водопровод,

А сколько ферм!

И самолет

На днях работать ждем».

Я шляпу снял:

— Постой, постой! —

В улыбке нежу губы.

Туземцем ехал я домой,

Приехал я — Колумбом.

 

ПЕТУХИ ПОЮТ ВЕСЬ ДЕНЬ...

 

                               Жене

 

Петухи ноют весь день —

Петухи сулят дожди.

Скоро ты меня не жди

Из далеких деревень.

Я ушел от дачной скуки

На покос.

Натружу до боли руки:

Я не зря в деревне рос.

Надышусь настоем трав,

Напою глаза зарей,

Вновь душой к земле припав,

Я живу родной землей.

Мы ее совсем не видим

В городских заботах наших.

На себя я в злой обиде,

Что всегда спешил на пляжи.

Как земля красива в росах,

В звездах утренних цветов!

Как земля раздольна в грозах,

В синем пламене ветров!

Как мудра она в наливе

Солнцем пахнущих хлебов!

Ветерок по рыжей гриве

Пробежит,

               не надо слов,

Только слушать, слушать дольше

Колос в поле, в сердце стих.

Эх, сюда б людей побольше,

Хлеборобов молодых!

Петухи поют весь день,

Петухи сулят дожди.

Ты хороших песен жди

Из далеких деревень.

 

ЧАЙКИ

 

Я всегда спешил по жизни,

Собирал я в росах зори,

В каждой капле, словно в линзе,

Видел будущее море.

Трепет сердца умеряя,

Видел я разлив кипящий,

Волн играющую стаю,

Парус к солнцу уходящий.

Представлялось мне, что первым

Полетит мой стих над морем,

Споря с ветром,

               с чайкой споря.

Но оно блеснуло ярко,

Там, где в речке спали тени.

Опоздал я,

               очень жалко,

На великий день рожденья.

...Синь вокруг,

               и в этой сини,

Как ромашки на лугу,

Чайки, чайки,

               а над ними

Брызги выткали дугу.

И когда успели птицы

С новым морем подружиться?

Есть у них чутье к простору —

Драгоценное наследье.

Только я пришел последним.

Но такая радость взору;

Край родной, земля моя,

Васильковый отблеск рос!

Хорошо!

       Но чайкам я

Позавидовал всерьез.

 

ЛЮБОВЬ И МОЛОДОСТЬ

 

Любовь и  молодость — что крылья

Красивой дерзновенной птицы.

Им невозможно разлучиться:

Они в разлуке обессилят.

Они всегда в работе вместе.

Над ними солнечные песни.

Над ними  звездные морозы.

Над ними гулко бродят грезы,

Дождей проходят косяки,

Секут их злые языки.

Но там, где реют эти крылья,

Там отступают кручи гор,

Там полыхает синь озер

И колосится изобилье...

Им невозможно разлучиться:

Они в разлуке обессилят.

Любовь и молодость — что крылья

Красивой дерзновенной птицы.

 

ЛЮСТРА

 

Когда призывно и тревожно

Стекло роняло хрупкий звон,

Жена сердилась:

— Осторожно!

Ты, словно слон, берешь плафон!

Но, как всегда, напрасны страхи,

И люстра блещет над столом.

А я в распахнутой рубахе

С улыбкой лоб отер платком.

Квартира вся помолодела,

Как бархат, лег на мебель свет.

       — Смотри, жена, какое дело!

В простом стекле такой секрет! —

Я, удивленный, любовался

Игрой граненого стекла.

Не за окном пурга мела,

И где-то провод оборвался.

Бесформенной стеклянной массой .

Скользнула люстра в темноту.

А я подумал,

       что напрасно

Поверил в эту красоту.

Искусство, видимо, не в люстре.

И стало ясно для меня,

Что гаснет всякое искусство,

Когда в искусстве нет огня.

 

В ПРОСТУЖЕННОМ ЗАЛЕ

 

В простуженном зале

               звучали стихи

О зорях весенних,

               о синих глазах...

Царапало легкие кашлем сухим,

У многих ребят

               на ресницах слеза.

Я знал,

               не поэзия высекла слезы,

А ветер кремнистый,

               что лица обжег.

Когда торопились ребята в морозы

Закончить строительство в срок.

Но кашель назойливый

               пряча в кулак,

Они улыбались тепло и серьезно.

Читал я волнуясь:

               «Балтийский моряк

Ударил по Зимнему гордо и грозно,

И в нас не погас революций накал,

И в битве за счастье

               мы руки не сложим...»

Притих ясноглазый

               простуженный зал,

В ладони дыша осторожно.

И мне показалось,

               что в зале сидят

Матросы, готовые к бою;

Они юнкерам

               не сдадут Петроград.

Они революцию

               грудью прикроют.

И мне захотелось до боли, до слез

О них написать,

               да такие поэмы,

Чтоб ветром от окон

               метнулся мороз,

Чтоб солнце

               расплавило гулкие стены,

Чтоб завтра

               на шатких лесах в поднебесье

Работала песня

               с ребятами вместе.

 

УЛЫБКА

 

Дюймовыми гвоздями к нарам

Его усталость приковала,

Лицо шершавилось загаром,

Хотя в степи пурга гуляла.

Краснели кисти крепких рук

На жестком одеяле.

А за окном мотора стук,

А за окном меха вставали,

В пролетах стройки снег клубился,

Плечом тяжелым гнул оснастку.

Но сон к подушке наклонился,

Хороший сон похож на сказку:

Над степью лютики огней

Завод рассыпал величаво,

Течет асфальт застывшей лавой

У ног тенистых тополей.

Светло взглянуть на город новый.

К заводу девушка спешит,

Над ней серебряной подковой

На счастье месяц в небо влит...

...И улыбнулся паренек,

И брови чутко встрепенулись,

Ведь ради этого он мог

Отдать степям не только юность.

Так пусть пурга,

               настроив скрипку,

Не перестала в окна петь.

Он улыбался, и улыбку

Усталость не могла стереть. \

 

СЕРДЦЕ,

ДРЕМЛЮЩИХ ОКЛИКНИ!

 

Позолоту сыплет вечер

На поля,

Опустили клены плечи,

Дышит ласкою земля.

До утра ложится гостем

Тишина.

Голос диктора доносит

Слово дикое:

«Война!»

Не у нас гроза сверкает!

Не у нас?

Африканцы умирают,

Джунгли в пламени сейчас.

В сердце горечь и волненье,

В сердце гнев.

Это Запад в исступленье

Продолжает свой посев,

Это он свободы голос

Смерти предал:

За решеткою Манолис,

На свободе Оберлендер.

Скова скрещенные кости

Блещут, словно ордена.

Голос диктора доносит

Слове дикое:

       «Война!»

Сердце,

       дремлющих окликни!

Чтобы в атомных грибах

Не погасли солнца блики,

Люди,

       стойте на часах!

 

ДАРЬИНА ГОРА

 

1.

 

В синь родного неба

Взмыл гудок фабричный.

Где я только не был,

Край мой необычный!

Я томился зноем,

Видел север строгий,

Сердцем беспокойным

Полюбил дороги,

Полюбил просторы,

Звучный волжский говор,

Степи Оренбурга, —

Хлебозора свечи,

Над Кубанью бурной

Яблоневый вечер.

Но когда метели

О разлуке пели,

Видел я далекий

Берег крутобокий,

Где стоит, сверкая

Глыбой серебра,

В молодых сугробах

Дарьина гора.

..Эх, навстречу ветру,

Солнечному дню

Проложить бы снова

Смелую лыжню!

Чтоб мороз веснушки

На щеках зажег,

Чтоб колючей стружкой

Бил в лицо снежок.

Только вслед не ахнет

Бабка Дарья грозно,

Сиротливо чахнет

На ветру береза.

 

2.

 

Стоял веселым новоселом

Нарядный домик на горе.

В пыльце цветов купались пчелы,

Скворцы свистели на заре...

Такое славное местечко!

Его я в памяти храню:

Зимой от самого крылечка

Торили мы к реке лыжню.

И бабка Дарья непременно

Твердила каждому, сердясь:

— Куда нацелил, оглашенный?

Ведь крутизна какая,

               страсть! —

Она стояла у порога,

Тревоги полная за нас.

Но бровью, старая, не дрогнув.

Пошла на смерть в суровый час.

...Ее фашисты не пытали,

Но взяли провода моток

И ноги накрепко связали

И посадили на порог.

Уютный домик над простором

Теперь стоял надежным дотом,

И пулемет, как черный ворон,

Клевал советскую пехоту.

Для пушки домик — что игрушка:

Прямой наводкой и вперед.

Но отвернула хобот пушка,

Нацелясь молча в небосвод.

Молчали хмуро командиры,

Бинокли разом опустив:

В дверях сидела бабка мирно,

В колени руки положив.

...Тревожно ночь во сне металась.

На ощупь продолжался бой.

И вдруг качнулось, заплескалось

Крутое пламя над горой.

И онемели пулеметы,

И задохнулся вражий дот,

И целиной пошла пехота,

И загудел на речке лед.

А бабку Дарью после боя

Нашли в сугробе у руин,

Бидон лежал под головою,

На дне бидона керосин.

...Салют прощальный

               грянул грозно,

Заря дымилась поутру,

И обгорелая береза

Печально стыла на ветру.

 

3.

 

Река внизу кипит играя,

Мороз махнул рукой:

               — Звени! —

Мальчишки, сердце закаляя,

Скользят у самой полыньи.

Но упрекни ребят за это,

Никто и глазом не моргнет,

В густых ресницах неприметно

Улыбка дерзкая блеснет

Да взгляд укажет крутизну,

Что под сугробами застыла,

Где обелиск поднял звезду

Над легендарною могилой.

 

4.

 

В синь родного неба

Взмыл гудок фабричный,

Где я только не был,

Край мой необычный.

Начеку заводы,

Начеку солдаты,

И смотрю я гордо,

Радостью объятый:

Белым шелком иней

Вплелся в провода,

Словно у плотины

Сохнут невода.

Ясноглазых зданий

Над рекою строй,

Свежее дыханье

Счастья над тобой.

И стоит, сверкая

Глыбой серебра,

В молодых сугробах

Дарьина гора!

 

СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР

 

«Все фигли-мигли

Да печки-лавочки...

Ну что за песни! —

Пустозабавочки.

То брови-крылышки,

То звезды млечные.

Тоска веселая,

Слеза сердечная.

А мир взволнованный

Грозою полнится:

Стихи чугунные

Пустить бы конницей», —

Твердили яростно

И оглушительно.

Я слушал речи

Людей внушительных.

Я слушал речи,

Я был согласен:

Стреляй картечью.

Картечь опасней.

Но лица девушек,

Сады цветущие,

Мечты зовущие

Вставали в памяти.

Румянец яблока,

Луга росистые,

Озера чистые

Вставали в памяти.

Вставали в памяти.

Разрывы синие

И губы раненых

С любимым именем.

Любви поэзия

В сердца врывается:

Сама поэзия

В любви рождается.

 

ЗАРЯ СИЯЛА ГОРДО

 

Скользнула ткань по бедрам.

Легко ложась у ног.

Она ступила гордо

На золотой песок.

И плечи розовели,

Облитые зарей.

Во все глаза глядели

Ромашки под горой.

И клены удивленно

Затихли не дыша,

Река смиряла волны

Вдали, у камыша.

Язык бы им!

Наверно,

Они спросили б разом:

— Откуда здесь Венера,

Точеная алмазом? —

А девушка задорно

Шагнула в омут синий.

Заря сияла гордо,

Вокруг цвела Россия.

 

ПРИЕЗЖАЙ

 

Утомленная река,

Белых уток облака,

Кроны ветел над водой,

Зной.

Но в письме короткое

                       «встречай»,

Словно ветер голубиных стай.

Приезжай, скорее приезжай!

Мы пойдем с тобою в березняк,

Где прохлады расплескался мрак,

Где в траве алеет земляника.

Там покой:

               ни шороха, ни крика,

Там кукушка щедрая в ответ

Отсчитает нам по двести лет.

Приезжай! Скорее приезжай!

Мы тропинкой выйдем на луга,

Где свежи душистые стога,

Где ручьем косилки отжурчали,

Где девчата солнышко встречали.

Воздух там, как первый поцелуй.

Только ты, родная, не ревнуй!

Приезжай, скорее приезжай!

Мы к полям пройдемся не спеша,

Где колосья бережно шуршат.

Ты войдешь неторопливо в рожь,

Ты поймешь,

Как этот край

               хорош!

Приезжай, скорее приезжай!

 

СОТЫ МЕДА ЗОЛОТОГО

 

Соты меда золотого

На цветы пролил закат.

В сотый раз давал я слово

Не ходить встречать девчат.

Я за книгу снова взялся,

Обо всем на миг забыв,

Но вдали опять плескался

Обжигающий мотив.

— И чего ты рядом кружишь?

На меня сердилась мать,—

О другом Маринка тужит,

Боль свою пора унять.—

Но строка плывет тропинкой,

А страница —

               луг в цветах,

Улыбается Маринка,

Голубой рассвет в глазах.

Не спеша идут девчата,

Песню бережно несут,

У Маринки бровь крылата,

Губы воздух терпкий пьют.

Соты меда золотого

На цветы пролил закат,

Видно, зря давал я слово

Не ходить встречать девчат.

 

ПОЗДНЯЯ ЛЮБОВЬ

 

Белым облачком дрожащим

Цвел жасмин под тополями.

Ветер северный все чаще

Припадал к цветам губами.

Дождь назойливо ночами

Им шептал про непогоду.

Вдалеке река скучала,

Торопились пароходы.

И осенние рассветы

Проплывали, хмуря бровь.

А жасмин улыбкой лета

Цвел,

       как поздняя любовь.

 

ДОЖДИ

 

Дожди лицо стегали хлестко,

Дожди бросали Волгу в дрожь,

И за леском у перекрестка

В наливе зябко стыла рожь.

В такое лето поневоле

О юге вспомнишь, о тепле.

И вот назад скользнуло поле,

Огни растаяли во мгле.

А через сутки за окошком

Гурьбе мальчишеской под стать,

Подсолнухи на длинных ножках

Пустились поезд догонять.

Голубоглазый домик глянул

Поверх плетня, как старый друг.

И солнце яблоком румяным

Качнулось над горой Машук.

Прибой цветов, сиянье дали,

Неповторимый край, Кавказ!

Над нами зори трепетали,

Эльбрус над нами в зное гас.

И звездный ковш, налитый мраком,

Казалось, можно взять рукой.

Усталый месяц, бросив якорь,

Дремал над горною рекой.

Кавказ — лазурное раздолье,

И столько солнца впереди!

Но снилось мне ржаное поле

И наши хлесткие дожди!

 

* * *

Устали пальцы у рябины.

Все лето собранные в горсть.

Тревожно падают в низину

Из рук ее за гроздью гроздь.

Она грустит в печали тихой,

Теряя первый урожай.

Покорно кланяется вихрям,

Пугается пернатых стай.

Вокруг осенний день хлопочет,

Суля морозы и метель.

Но буйных сил сосредоточьем

Стоит в зеленом шелке ель.

Ее ветвей размах орлиный

Чуть клонится под ветром вкось.

И, глядя на нее, рябина

Сжимает пальцы снова в горсть.

 

ВОЛОГОДСКИЙ КРАЙ

 

В шелк лесов одетый,

Вологодский край,

Радость у поэта

Всю не отнимай.

Ты зеленой кущей

Друга полонил.

Голос мой зовущий

Эхом заглушил.

Но пройдется осень

По лесам зарей,

В сердце друга бросит

Огонек живой.

Друг бровями дрогнет,

Затуманит взгляд,

И опять припомнит

Шумный листопад,

Липу на пригорке,

Речку вдалеке,

Старую двустволку

У меня в руке...

Гей ты, лес-осинник,

Гей ты, березняк!

Торопливо снимет

Он с гвоздя рюкзак,

Поцелует сына,

Не грусти, жена

Под Москвою стынет

В рощах тишина.

Ты хорош, я знаю

Вологодский край,

Но к родному краю

Путь не заступай.

Ты поверь,

               что туго,

Если друга нет.

Не видал я друга

Вот уж восемь лет.

 

НА ВЕТВЯХ ЗАРЯ КАЧАЛАСЬ

 

Красногрудым снегирем

На ветвях заря качалась,

Голосистым серебром

В сердце радость отзывалась.

Почему,

       и сам не знаю,

Петь хотелось от души.

Иней, искры рассыпая,

Шорох леса потушил.

Только ласковую сказку

Пел под лыжами снежок,

Хохотушку-сероглазку

Я никак забыть не мог.

Потому студеной ранью

Лыжи мчатся на свиданье

К той рябине,

               где весной

Пошутила ты со мной.

Не придешь ты снова, знаю,

Не оставишь след в сугробе.

Только ветер налетая

По лицу хлестнет, как дробью.

Но любовь не заморозить

Под рябиною моей,

Где на ветках рдеют грозди,

Словно стайка снегирей.

 

ДОБИЦА

 

В лугах уснула Добица,

И рыба в ней не ловится,

Хоть мы будили плесы

То спиннингом с откоса,

То удочкой с обрыва,

То донкою под ивой.

Плескалось только солнце

Непойманным ельцом

Да где-то колокольцы

Бродили за леском.

Ах, Добица дремотная,

Покосные луга,

Поехал бы охотно я

К зеленым берегам.

Хоть рыба там не ловится,

Дорога там песчаная,

Но сердцу, сердцу помнится

Попутчица случайная.

Девчонка в платье ситцевом,

Ресницы, как шмели,

И синими зарницами

Глаза ее цвели.

Ах, Добица дремотная,

Лукавая разлучница,

Поехал бы охотно я,

Да где она,

       попутчица?

 

ХОРОШО ШАГАТЬ В ИЮЛЕ

 

Хорошо шагать в июле

Старой просекой лесной.

Колокольчики прильнули

К медунице головой.

Лепестки Ивана-чая

Пчелы бережно качают.

А по свежим пням еловым

Точно зной, течет смола.

И невольно, слово к слову.

В сердце песня зацвела.

Хорошо шагать в июле

Старой просекой лесной.

Если любишь,

               если любят,

Если ты повсюду свой!

 

ЛУЧ СОЛНЦА

 

Пароход бежал по Волге

В ожерелье белой пены.

Брови хмурили матросы,

Лица пряча от дождя.

Молодой веселый штурман

Капюшон надвинул низко.

Скучным взглядом провожая

Облака и берега.

Вдруг над кручею песчаной

В белых кофточках промокших

Три березки, три подружки.

Им косынками махнули.

Столько юности задорной

Было в облике березок,

Что матросы оживились

И в глазах блеснуло солнце.

Волны хлопали в ладоши,

Капюшон откинул штурман.

Пароход бежал по Волге

Салютуя берегам.

 

ПОЧЕМУ?

 

И любовь, и тревога

У тебя на лице.

Почему, недотрога,

Ты одна на крыльце?

Почему так размашисто

Он ушел до зари?

Золотыми ромашками

Купол неба горит,

И зелеными искрами,

Пенясь, блещет река.

Ты ведь на ногу быстрая,

Догони моряка!

Или мать протестует?

Или сердце молчит?

Соловей вхолостую

Телеграммы строчит.

Ты не хочешь морячкой

Тосковать у причала?

Только песню не спрячешь,

Раз она зазвучала.

И любовь, и тревога

У тебя на лице.

Ой, смотри, недотрога,

Просидишь на крыльце.

 

ХОЗЯИН

 

С холодным блеском грыз топор

Упругий ствол березки белой.

Потом и всех ее сестер

Топор на колья переделал.

Закончив труд,

               с улыбкой чинной

Хозяин отложил топор:

Стоял вокруг избы картинно

Квадратной челюстью забор;

И ахнули соседи разом.

Увидев у дороги пни.

Повел хозяин строгим глазом:

Чего волнуются они?

И о порядке беспокоясь,

Собрал щепу и бересту.

Не подсказала парню совесть,

Что загубил он красоту.

 

НОЧНАЯ БАБОЧКА

 

Ленинградскому поэту

Вячеславу Кузнецову

 

Во мраке столько лет

Неутомимо зреть!

Ведь можно одуреть,

Пока увидишь свет.

Но куколка растет

И на судьбу не ропщет,

Четыре года плод

Живет во тьме на ощупь,

И ночью под луной,

Июньскою порой

Однажды над водой

Запляшет вдруг пурга

И скроет берега.

Танцуют сотни крыл,

Проворных легких крыл,

Но луч зари скользнет,

И бабочка умрет,

И долго будет зреть,

Четыре года зреть,

Чтоб жизни миг воспеть!

 

ЛЕБЕДЬ

 

Словно подранок,

               заря встрепенулась

В сонном разливе озерного плеса.

Чайка на отмели с криком метнулась,

Утки поднялись тревожно с откоса.

Только у зыбкой стены камыша

Лебедь дремал величаво.

Вскинул охотник стволы не дыша,

Мушка качнулась

               налево, направо...

Брови нахмурили ели,

Губы осин онемели.

И провода на столбах виновато

Дрогнули басом густым.

Гость перелетный,

               красавец крылатый,

Видно, тебе не набрать высоты!

И, расколов тишину голубую,

Выстрел толкнулся

               отдачей в плечо…

Лебедь, волну опрокинув крутую,

Взмыл к облакам

               серебристой свечой.

Плыл над землею весенний рассвет,

Лебедю вслед улыбался поэт.

 

ФЕВРАЛЬ

 

Подпоясанный метелью,

В шапке, ветром опушенной,

День февральский у постели

Слушал голос утомленный.

Мать, измученная болью,

Говорила что-то нежно

И с улыбкою довольной

Засыпала безмятежно.

Но, уже умытый в кадке

Подогретою водою,

Известил я криком кратким,

Что в избе конец покою.

Ветер птицей снялся с веток,

У крыльца прошелся в плясе,

От окна отмел соседок,

Чтоб никто меня не сглазил.

Только зря февраль старался:

Чей-то глаз меня обжег.

Вырос я и занемог:

Сердцем с песней повстречался.

И теперь зимой и летом

Я с рассвета до рассвета

То цветы ищу в полях,

То созвучия в словах,

Чтоб нарядней песня стала,

Чтоб улыбки высекала.

Мать вздыхает удивленно:

— Отдохни, неугомонный! —

А февраль, весны теплее,

Манит вдаль призывным звоном.

Подпоясанный метелью,

В шапке, ветром опушенной.

 

ПЕРЕМЕНЧИВА ПОГОДА

 

Ф. И. Шоеву

 

Переменчива погода, словно

Только, сердце, не меняйся ты!

Пусть вихрятся над тобою годы,

Отцветают песни и мечты,

Только, сердце, не меняйся ты!

Сохрани взволнованную нежность

К первым всплескам

               зелени в садах.

Пусть морщины лоб упрямо режут

И румянец тает на губах,

Только, сердце, не меняйся ты!

Сохрани хрустальную невинность

Перед взором Родины моей.

Пусть зимы суровую солидность

Заменяет ветер майских дней.

Только, сердце, не меняйся ты!

Не меняйся

               в чувствах и стремленьях,

Выбран путь,

               стучи в груди, стучи,

И неси на крыльях вдохновенья

Радости звенящие лучи!

 

 

 

 

 

ВЕСЕННИЙ РАЗЛИВ

 

1.

 

Такой счастливой пары

Представить он не мог:

На лицах их загаром

Румянец теплый лег,

Глаза стреляли бойко

На радостных гостей.

Друзья кричали:

— Горько!

Горько, Алексей! —

Вино играло в рюмках

Зарею виноградной.

Но за столом нарядным

Захарыч был угрюмым:

Ведь он Алешу вывел

На верную дорогу,

Из сердца мусор вымел,

Смотрел за парнем строго.

Вручил ему бригаду —

Греми на всю страну.

Орлу такому надо

Особую жену.

А Любка улыбалась,

Как будто на заказ,

И звездочка металась

В глубинах синих глаз.

«Такая околдует,

Не мудрено понять».

А Любка бровь крутую

Взметнула, торжествуя:

— Алеша! Танцевать! —

И свадьба закружилась

В серебряном потоке.

Где счастье заискрилось,

Там трудно одиноким.

...Сидел почетным гостем

Седой пенсионер.

...Февраль последней горстью

Осыпал снегом сквер,

Припал к окну устало,

В сугроб скользнул слезой.

А небо полыхало

Весенней бирюзой...

И вдруг баян размашисто

Рассыпал бубенцы:

Выходите хвастаться, молодцы!

«Эх, яблочко,

Да краснобокое,

Эх, девочка,

Да синеокая».

Взвился голубем платочек,

Дробно стукнул каблучок,

«Ой, цветочек-василечек,

Выходи плясать, дружок!»

Кто здесь в силах удержаться,

Коль запела в жилах Русь!

Но с Твардовским состязаться

В этом роде не берусь.

...Алешка от невесты

Отвел глаза смущенно:

«Опять старик невесел,

Кусает ус крученый».

И, рюмки наливая,

Сказал ему, кивая:

— Захарыч, тост готовь! —

Старик поднялся чинно

И произнес недлинно:

- Совет вам да любовь!

 

2.

 

В просторную квартиру

Входил уют семейный:

На окна тюль эфирный

Упал прозрачной тенью,

Тахта в чехле богатом

Манила отдохнуть,

На ней олень рогатый

Подставил солнцу грудь.

И на точеных ножках

Стояли стулья стайкой.

Китайская дорожка

Под каблуком хозяйки.

Но Любку властно манит

Задуманный пейзаж:

Здесь телевизор встанет,

Здесь маленький трельяж...

На ней в кипенье кружев

Капроновая блузка,

Глаза в прищуре узком

Смеясь глядят на мужа:

— Скажи, товарищ скрытный,

Чего Захарыч злился?

— Не рад, что я женился

На очень любопытной. —

Улыбка запорхала

У Любки на губах:

— Других причин немало.—

Но тень легла в глазах.

 

3.

 

Река взломала на заре

Граненые алмазы.

Захарыч весело смотрел.

Как все очнулось сразу.

Ударил ветер верховой,

Качнулись клены звонко,

И деревенскою весной,

Землей запахло тонко.

Он вышел к стройке не спеша,

Где гомон бойких молотков,

Где, лед обшарпанный кроша,

Гудит гурьба грузовиков.

И силой неуемной

Играя,

       кран подъемный

Стрелу возносит к небесам.

Ложатся в стену кирпичи,

Как золотистые лучи,

Скрипят леса, поют леса.

И Алексей, как дирижер,

Дает команды неустанно:

То стелет бережно раствор,

То кладку продолжает плавно.

Горячий ритм работы,

Как песня в полный голос.

Что поднимала роты,

Что, как солдат, боролась.

Захарыч горделиво

Подмигивал прохожим:

— Орлы! —

В глазах счастливых

Азарт рабочий ожил.

Ведь он Алешку вывел

На верную дорогу,

Из сердца мусор вымел,

Смотрел за парнем строго,

Вручил ему бригаду:

Греми на всю страну!

Орлу такому надо

Особую жену.

Он деловито трубку

Заправил табаком.

И вдруг увидел Любку

В берете голубом.

Она стояла рядом,

Откинувшись назад,

И любопытным взглядом

Смотрела на ребят.

Слегка насупясь, первым

Старик разговорился:

— Бригаде вашей, верно,

Такой размах не снился.

Учить вас делу надо,

Да подстегнуть немножко.

Вот в вашу бы бригаду

Да нашего Алешку! —

У Любки заплясали

В глазах два мотылька.

Над Волгой расцветали

Сиренью облака.

 

4.

 

Родная тетушка не раз

Роняла невзначай словечко:

— Не торопись,

               ведь ты алмаз

Для обручального колечка.

Ведь Алексею институт

Закончить надо,

               а иначе

Такую партию сочтут

Твои родные неудачной.—

И на ладонь стряхнув пенсне,

Она шутила:

— Например,

Завидуют соседки мне:

Мой муж — известный инженер. -

И Любка замуж не спешила,

Дразня порою Алексея,

Она Гаганову хвалила,

Беспечно восхищаясь ею.

Но откровенно говоря,

В душе лукавила девчонка.

Родная тетушка не зря

Племяннице внушала тонко:

— Конечно, можно рисковать,

Зарплату, славу потерять

Во имя звучных идеалов,

Но я Гагановой не стала б.

Какая прибыль от того,

Что сто бригад повысят нормы?

А инженеры для чего?

Конструкторы у нас для формы?

Любой станок,

               что в десять раз

И прясть, и ткать начнет быстрее,

Неизмеримо больше даст,

Чем эта громкая затея.—

—...Конечно, тетушка права.—

Об этом и сказала Любка.

Захарыч, удивленный,

                       трубку

Не уронил в песок едва.

 

5.

 

Снежок лениво на ресницах тает,

Теряя кружевную красоту.

Куда устало Алексей шагает,

Куда несет он сердца маяту?

К ногам его подвальные окошки

Уныло стелят желтые дорожки.

«Еще нам строить надо,

               строить много,

Как ни тревожь,

               ни подгоняй мечту...»

Струится в небе млечная дорога,

Перечеркнув сияньем пустоту.

В таком сиянье

Любку-синеглазку

Однажды встретил

               и забыть не смог.

«Ах, Любка, Любка,

Под какую сказку

Тебе в глаза гляделся василек?

В какой росе ты выкупала ноги,

В каком тумане нежила лицо?

Пылили зноем старые дороги,

Над лугом голос бился бубенцом,

В руке подойник улыбался жарко,

Косички заплутались за плечами.

Ах, Любка, Любка, девочка-доярка

 

С неповторимо синими глазами!

Ах, Любка, Любка, темные ресницы,

Полет бровей и городская стать,

На каблуках точеных крановщица,

Которой, может, краше не сыскать!

Но почему сегодня ты чужая?

В глазах насмешка

               плещется волной,

Квартиру, словно куклу, наряжая,

Не замечаешь радости иной?

Зарплата, слава!

В бабьем арсенале

Найдутся соблазнительней слова!

Но брови жестко переносье сжали,

Откинута небрежно голова:

— В гагановцы нацелился?

                       Похвально!

Наскучило ходить в передовых?

Бригаду нашу,

               так сказать, буквально,

Потянешь, милый, на плечах своих? —

«Не поняла, не разделила радость,

Что заставляла поглядеть окрест».

Над ним звезда

               сосулькою качалась

В густом разливе стынущих небес,

 

6.

 

Земля, как сердце молодое,

Прислушайся,

               гудит в работе.

Уже Гагарин над Землею

Прославил Родину в полете.

Уже о съезде Коммунизма

Взволнованно звучали речи.

Глазастый май зарею брызнул,

Улыбкам радости навстречу.

Стоял у дома Алексей,

Напористый и кареглазый,

Надвинув кепку до бровей,

Махал рукою верхолазам.

Он взял отсталую бригаду.

Да он не мог ее не взять,

Ведь столько нам построить надо

И столько душ перековать!

Ему кричала Любка что-то,

В глазах сердитых отблеск туч.

А по стеклу цыпленком желтым

Бродил смешливый майский луч.

..Они хорошие ребята,

Закваски нашей, нашей стати,

Хотя в душе зверьком горбатым

Порой проснется обыватель.

Но беспримерными шагами

Идет страна по семилетке.

Земля горячими руками

Взметнула к солнцу яблонь ветки.

Встают заводы в зорях жарких,

Поля пшеницы в росах зреют.

Идут сердца на переплавку,

Чтоб стать и крепче и светлее.

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Россия

Золотая осень

Уходят в космос корабли

Зеленая ветка

Сергей Чекмарев

Горизонт

Петухи поют весь день

Чайки      .....

Любовь и молодость

Люстра.....

В простуженном зале

Улыбка

Сердце, дремлющих окликни!

Дарьина гора

Серьезный разговор

Заря сияла гордо

Приезжай

Соты меда золотого

Поздняя любовь          

Дожди    

«Устали пальцы у рябины...»

Вологодский край

На ветвях заря качалась

Добица  

Хорошо шагать в июле

Луч солнца

Почему?

Хозяин

Ночная бабочка

Лебедь  

Февраль

Переменчива погода

Весенний разлив. Поэма

 

Суворов Михаил Иванович.

       ЗЕЛЕНАЯ ВЕТКА.   (Стихи) Калинин,   Кн. изд., 1962. 80 с.

 

 

 

Общественный редактор А. Гевелинг

Художник В. Линицкий

Художественный редактор А. Коршунов

Технический редактор Е. Алмазова

Корректор С. Авдеева

 

ЕА00403. Подп. к печ. 22. X. 1962 г.

Бум. 60x84/32. Печ. л. 2,63(2,37). Изд. л. 2,04.

Заказ  1615.  Тираж 3000 экз.  Цена  10 коп.

Калининское областное книжное издательство

Областная типография

г. Калинин, Студенческий пер., 28, Дом печати